Однажды в далёком 2013 году химик Михаил Каптюг и географ Михаил Кнеллер решили активно нести свет знаний в массы. Сначала это был взрослый лекторий, но вовремя заметив спрос на детское научно-популярное просвещение, два Михаила приняли решение создавать именно детский проект. И это было отличное решение! Детский научно-популярный проект стал известен и в России, и за её пределами. Только за последний год мероприятия Sciencely посетило более 120 тысяч семей в 8 странах и 28 городах.

Мы встретились с Михаилом Кнеллером в Иркутске, чтобы поговорить про Sciencely в Сибири и на Дальнем Востоке.

– Как на сегодняшний день вы формулируете, что такое Sciencely?

– Мы говорим, что это главный в стране проект по научпопу для детей (улыбается). Вот, но при этом сами же всегда дальше продолжаем, что мы не только про науку, мы про научное мышление как образ жизни. Иногда к нам приводят детей, у которых уже проявился какой-то первичный интерес. Например, биология, физика или химия. И родители приходят к нам, чтобы поддержать этот интерес и развить в ребенке любознательность. Но у нас ещё есть и мероприятия для максимально широкого круга детей. «Химия еды», например. Это про научный взгляд на этот мир. И если смотреть с этого ракурса, то очень многие банальные вещи становятся интересными, необычными, ты понимаешь, как всё устроено. К тому же это хорошая база для развития популярных сейчас «мягких навыков», экспериментального мышления. Дети и подростки делают проектную работу, занимаются в кружках, практикуют публичные выступления и работу в команде. Sciencely — это про правильное развитие. Научный образ мыслей даёт человеку устойчивость в меняющемся мире.

– Что вас привлекает в работе с детьми и подростками?

– Мне нравится их открытость и отзывчивость. Это очень благодарная аудитория, которой всегда что-то интересно, всегда что-то хочется. Вот поэтому с ними очень приятно работать. Раньше к нам приходили с 7-8 лет, теперь мы добавили программы для 5-6 лет. И здесь не может быть серьёзной химии, мы с ними не пишем формулы. Мы показываем, что разные вещества имеют разный запах, цвет, плотность. Смешиваем их, и наблюдаем за процессом. Им это очень интересно! А от работы с микроскопом у них вообще полный восторг.

– Но есть и сложности в работе с ними.

– Безусловно. Особое внимание мы уделяем вопросам безопасности. К нам проявляют повышенное внимание контролирующие органы, что, безусловно, правильно. У детей не всегда стабильна собственная мотивация приходить на занятия. Со взрослыми в этом плане проще. Ну и особая история с поведением и усидчивостью. Не все дети умеют себя хорошо вести. Особенно, когда они приходят целыми классами.

– В какой момент вы поняли, что готовы двигаться дальше в регионы?

– Это было довольно забавно. Мы не то чтобы это очень поняли... Это нас реальность опережала. Даже наши какие-то смелые мечты. То есть к моменту, когда к нам приехал человек из Перми и сказал, что хочет купить нашу франшизу, мы само слово «франшиза» несколько раз просто слышали. Это было модным словом среди предпринимателей.

– То есть Пермь была первой?

– Да, это наш первый город. Обычно всё начинается с посещения нашего мероприятия в Москве. Это стандартный путь большинства наших франчайзи, наших партнёров и инвесторов. Это наши бывшие посетители.

 – И сотрудники?

– Да! Подрастающие дети становятся мощным кадровым резервом для нас.  У нас есть реальные истории людей, которые пришли к нам сначала как клиенты. И со временем стали сотрудниками! Например, одна из наших ведущих разработчиков по медицине – Катя Ретюнская. Она в Самаре ходила несколько лет на нашу программу, потом серьезно увлеклась медициной и поступила в Московский медуниверситет.

 – А сибирская история Sciencely с чего началась?

– Сибирь и Дальний Восток начались, как обычно у нас бывает, с энтузиазма одного конкретного человека, Анны  Петуховой, которая сейчас живёт в Москве, а тогда она жила в Хабаровске. У Ани трое детей, и ей хотелось, чтобы в Хабаровске было что-то современное, хорошее, детское. И она решила привезти нашу франшизу в Хабаровск, затем добавился Владивосток. Наступили «ковидные времена», было тяжело, этот бизнес она продала. И сейчас там уже другие партнёры достаточно успешно работают. Потом уже появился Красноярск, в Томске было открытие в 19-м году. В Иркутске мы появились недавно: два года назад благодаря инициативе Марии Бызовой. У вас хороший город, потенциальный. Он похож на Москву из моего детства.

– В Улан-Удэ нет Sciencely. Почему?

– Ответ очень прост: потому что пока не нашлось партнеров. Мы их в принципе не ищем, они сами приходят.  Нет цели захватить все города. К тому же у нас есть определённый отбор среди желающих стать франчайзи.

– У вас в Москве очень богатый выбор мероприятий. В регионах представленность поскромнее. Это зависит от франчайзи?

– От франчайзи зависит очень многое! Мне вообще кажется, что в таком малом бизнесе от людей зависит примерно всё. Я всегда рассказываю историю про наш проект в Нижнем Новгороде. Там был партнёр. И он всё время ныл. Всё у него не так. Говорил, что жителям города ничего не надо. И в целом мало людей ходило на программы. Он на всём экономил. Вместо нормальных халатов были какие-то одноразовые полиэтиленовые. И через год после открытия он благополучно закрылся со словами, что в этом городе наш проект не взлетит. А через год мы решили там собственный филиал запустить. И сейчас этот филиал – первый город после Москвы с бешеной посещаемостью и с огромной лояльной аудиторией. Было бы желание! Когда мы говорим про такой небольшой проект, то от активности людей, которые его развивают, зависит, собственно, всё: узнаваемость, аудитория, перспективы. В каком-то смысле – это продолжение личности руководителя.

– А есть какой-то план работы по каждому городу?

– У нас есть команда регионального развития, которая работает с различной статистикой. Какие программы прошли, что выстрелило, что не пошло. У нас вообще очень много цифр, про каждый город мы знаем набор продуктов, инструментов, финансовых показателей. Из этого складывается стратегия конкретного города. Если мы говорим про франшизу, то эта стратегия исходит от самого предпринимателя, от того, как он это видит, как «чувствует» город. Франшиза – это про быстрый для нас запуск в городе. Филиал так быстро не открыть. А тут конкретный человек берёт на себя всю ответственность.

– Как происходит отбор франчайзи?

– У нас на сайте есть форма заявки для франшизы. Примерно одна заявка в неделю падает. То есть в год – 52 заявки. Примерно. А договор мы подписываем в год с двумя-тремя. У нас уже наработанная схема. После заявки мы связываемся с человеком и скидываем наши базовые материалы – презентацию, финмодель и так далее. И после этого половина уже отказывается. Потому что это, на самом деле, действительно довольно сложный продукт. Например, чтобы организовать мероприятие, нужно отработать чек-лист из ста пунктов. Бывает, что список оборудования занимает 200 строчек в листе. Много специфики, с которой надо возиться. К тому же для этого всего требуется достаточный уровень образованности и любви ко всему естественно-научному. В результате естественного отбора с теми, кто остались, мы проводим встречи, выясняем мотивы, то есть насколько человек действительно готов этим заниматься серьёзно. Часто обращаются люди, которые познакомились с продуктом как клиенты. Но они плохо представляют, что такое бизнес вообще. И мы про это много разговариваем на старте. К нам приходят люди из образования, например. Бывшие преподаватели. И тут проблема может быть в том, что они не очень бизнесовые и плохо понимают, как работает бизнес изнутри.

– У вас есть своё обучение для партнёров?

– Да, у нас есть довольно активный обучающий вводный курс. Три недели встреч, лекций, занятий. Я люблю личные встречи, но сейчас всё настроено на онлайн. Это удобно. А после обучения идёт активная поддержка франчайзи. Главным нашим продуктом является то, что мы называем словом «сценарий». И это не просто файл с текстом. Это целая папка с инструкциями, презентациями и видео. На видео показана и сама программа, и пошаговые пояснения ведущего. Например, какой-нибудь медицинский макет. Мы показываем на видео, как сделать так, чтобы по сосудам побежала кровь. Есть гигантские списки оборудования с пояснением, сколько и где их надо расставить. Также мы помогаем при подборе ведущих. У нас есть внутренний сайт-портал, где очень много всяких статей, материалов, там прописан процесс найма. Довольно чёткий, со всеми критериями и вопросами. Например, какие вопросы надо задать биологу, что убедиться, что он действительно биолог.

– А есть активности для самих франчайзи?

– Да, один раз в год мы проводим выездную встречу всех городов. Уже были в Самаре, в Казани, в Питере были, в Сочи. В этом году встречаемся в Нижнем Новгороде. В Сибири пока встречаться не планируем, так как здесь сложная логистика для большинства участников.

– А как рождаются программы?

– Мы не изобретаем новые химические реакции. Наша задача – взять какую-то довольно сложную тему, например, химия еды — это довольно сложный химический процесс, и придумать, как донести это до детей. В общем, стандартный продуктовый подход. Во-первых, мы проводим постоянные исследования, общаемся с детьми и их родителями. Потом наши разработчики, умные люди от науки, накидывают какие-то свои первоначальные идеи, а дальше начинается много-много итераций с тестами. В нашем офисе есть небольшая лаборатория. Важный момент – это тестирование с детьми. Здесь сразу другой тайминг, больше объяснений и корректировок. Иногда после таких тестов переделывается вообще всё. А после трёх-четырёх-пяти итераций мы запускаем программу. И иногда всё равно что-то доделываем, получаем оперативную связь от ведущих. Мы стараемся делать такой продукт, который сам себя будет потом продвигать.

– Большая команда у вас?

– Сейчас уже 60 человек.

– А вы строгий директор?

– Нет, я демократ. У персонала много самостоятельности. И мне кажется, что это правильный экономически оправданный путь. Чтобы всё контролировать, надо раздувать штат административного персонала. И содержать его. А когда люди умеют и хотят работать самостоятельно, то ты экономишь много разных ресурсов: и деньги, и время. Вот только стало труднее этих самостоятельных найти.

– Вы ощутили кадровый голод?

– Конечно! Мы стали вакансии закрывать не за один, а за четыре месяца! Ещё 10 лет назад студенты того же химфака не были избалованы предложениями о работе. А сейчас они нарасхват. Многие компании стали активно работать со студентами. Конкуренция ощутимо выросла.

– Какие планы у проекта Sciencely?

– Сейчас главная наша идея состоит в том, что мы хотим расти внутри каждого города. Иркутск был как раз одним из последних крупных городов, где нас не было. Есть, правда, мысли зайти ещё в Омск и Тюмень. В первую очередь мы хотим расширить продуктовую линейку каждого города. Мы хотим расти вглубь, растить узнаваемость. Создавать продолжения успешных проектов. Например, кружок по медицине. Там материал рассчитан на год. Мы планируем в скором времени запустить второй год. У нас программы проходят в 30 городах, а кружки пока только в 11. Это тоже для нас хорошая точка роста.

– А вы создаёте «программы на заказ»?

– У нас есть целое B2B направление. Например, Сибур. Это одна из крупнейших нефтегазохимических компаний России. Компания организует различные мероприятия для детей и сотрудников, мы с ними сотрудничаем в рамках их научного фестиваля, проводим свои активности. В нефтяных регионах у нас есть программа «Нефть», которая мало где идёт, но там она очень востребована. Для Яндекса мы делаем какие-то ивенты. Для Росатома мы делаем что-то связанное с физикой. В рамках В2В направления на нас выходит или hr-специалист компании, или маркетолог.  Всё зависит от преследуемой цели.

– Sciencely есть не только в России, но и в других странах. Ваш бизнес стал международным. Вы чувствуете себя успешным бизнесменом?

– Я всегда собой недоволен. Мне хочется больше развития. Сейчас поясню. Расскажу на примере денег, просто потому, что это удобно и понятно. Вот сейчас у нас оборот 300 миллионов, а если будет оборот в миллиард, то это будет означать, что в три раза больше детей и родителей ходит к нам, значит мы стали в три раза более известны и в три раза лучше. Соответственно, мы больше влияем на то, чтобы вырастить классное здравомыслящее поколение. Ещё мне очень важна оценка наших клиентов. Средний балл нашей московской локации 5.0. Это очень драйвит. Отзывы и оценки наших программ – это наше зеркало, оно отражает наше отношение к делу. Это драйвит команду. А значит, клиенты снова придут к нам. Я это называю «выведенный закон сарафанного радио». Сарафанное радио включается тогда, когда вы ставите пять с плюсом. Когда вам просто понравилось, пусть даже всё было на пять, вы не будете этим активно восхищаться. А когда что-то вызвало настоящий восторг, то вы будете эмоционально про это рассказывать, писать в соцсетях и рекомендовать всем знакомым. Поэтому и нужно стремиться к тому, чтобы делать классный продукт. Он будет сам себя продавать, ещё и поможет снизить затраты на маркетинг. Сплошные плюсы.

– Быть руководителем такого непростого бизнеса очень энергозатратно. Как вы отдыхаете?

– Поскольку у меня работа связана с людьми, а я больше интроверт, то для меня лучший отдых – на даче в глухом лесу. Я отдыхаю, когда занимаюсь бегом или просто хожу в лес. Я один или с семьёй и природа – вот лучший для меня вариант восстановления сил.

– Какой совет вы бы дали начинающим предпринимателям?

– Мне кажется, что если человек задумывается о своём бизнесе, то стоит идти туда, но помнить про новый уровень ответственности. У меня вообще получилась странная история. Изначально не было чёткого желания быть предпринимателем. Я искал работу по найму. Мы с моим партнёром Михаилом обсуждали возможный вариант своего бизнеса, но параллельно я ходил по собеседованиям. Но или мне не нравилось, или я не нравился. И однажды я понял, что готов пробовать, что созрел для такой ответственности. И ни разу не пожалел о своём решении.

Lx: 14172