Губернатор Кемеровской области Илья Середюк провел совещание с учеными по вопросам развития углехимии. Вроде бы и радоваться надо, но получается гомерический хохот, поскольку в сообщении об этом совещании говорится, что ученые сделали предварительные предложения по таким новым продуктам, как углеволокно, полукокс, электроды для алюминиевой и титановой промышленности, жидкое топливо, сорбенты, катализаторы, газообразное топливо, метанол, аммиак, водород.

Простите, жидкое топливо из угля - это не новость, а, можно сказать, старость. Ученые немцы Франц Фишер и Ганс Тропш это сделали еще в 1926 году, а в 1935 году было запущено первое крупнотоннажное производство. Об процессе синтеза топлива из угля написана обширная литература. Но это все еще почему-то подается как какое-то новое открытие, хотя ему скоро исполнится сто лет.

Ну и по другим продуктам тоже возникают вопросы. Например, углеволокно не производится из угля. Углеродное волокно делается путем термической обработки хлопкового или синтетического (вискозного или полиакрилонитрильного) волокна. Электроды для электропечей и электролизеров делаются обычно не из угольного кокса, а из нефтяного кокса, получаемого термическим крекингом тяжелых дистиллятов. Причем для электродов кокс готовился на кубовых перегонных установках, в которых перегонялось определенным образом подобранное сырье. Цель такой тщательности состояла в том, чтобы получить максимально чистый кокс (зольность от 0,21 до 0,55%, содержание серы от 0,6 до 2,1%). Для сравнения, металлургический кокс, например, производства АО "Алтай-Кокс", имеет зольность 13% для выплавки чугуна, стали и цветных металлов. Конечно, электрод из угольного кокса можно изготовить, но он будет ощутимо уступать электроду из нефтяного кокса в силу более высокого сопротивления.

Газ из угля - это сразу несколько вариантов. Светильный газ, широко использовавшийся в XIX веке для освещения улиц и домов, получаемый ретортной перегонкой марок углей с высоким содержанием летучих веществ; водяной или городской газ, производившийся в Германии для бытовых и промышленных нужд путем контакта раскаленного угля с водяным паром, газогенераторный газ, производившийся путем неполного сгорания, когда теплом от сгорания одной части угля газифицируется другая часть угля. Наконец, процессы синтеза, такие как процессы Фишера-Тропша и Бергиуса-Пира дают немало газа с большой долей метана. Паровой конверсией не так трудно превратить метан в водород. А еще, используя не столь широко известный процесс Альфреда Потта и Ганса Брохе, можно из битуминозного угля сварить битум.

Это все технологии 1920-х и 1930-х годов, которым около ста лет, а то и более ранние. Они все с достаточной подробностью описаны в технической литературе, на основе чего не так трудно выработать их современные версии, которые будут отличаться, разве что, применением более совершенных катализаторов и применением различных средств контроля и автоматизации.

Весь вопрос в том, что у губернатора Кемеровской области нет денег, чтобы инвестировать в крупную углепереработку. Много ли надо? Например, немецкие заводы синтетического топлива, работавшие по процессу Фишера-Тропша, требовали инвестиций в размере порядка 600 рейхсмарок на тонну мощности в год. Рейхсмарки 1930-х годов мы вряд ли сумеем пересчитать в современные рубли, так что пойдем другим путем, через соотношение инвестиций к стоимости продукции. Инвестиции требовали 600 рейхсмарок за тонну годовой мощности, при этом 1 кг жидких продуктов обходился в 27,3 рейхспфеннигов, то есть тонна - 273 рейхсмарки. Таким образом, у нас соотношение такого рода: объем инвестиций на тонну мощности в год равен стоимости 2,1 тонн продукции.

Подставив в это соотношение стоимость современных нефтепродуктов, принимая, что стоимость угольных жидких продуктов будет примерно равна им, мы получим объем инвестиций уже в рублях.

Но жидкие продукты на немецком заводе - это, грубо, 50% бензина и по 25% средней фракции (дизтопливо) и тяжелой фракции (мазут). Исходя из этой пропорции можно определить стоимость тонны жидких продуктов в современных ценах. При том, что бензин принят 42 тысячи рублей за тонну, дизтопливо - 47,3 тысячи рублей, мазут - 15 тысяч рублей за тонн, получилось 36,5 тысяч рублей за тонну жидких продуктов. Отсюда и следует, что на тонну годовой мощности надо вкладывать порядка 76,6 тысяч рублей.

На немецких заводах на тонну продукции расходовалось 3,7 тонны угля. Получается, что из условного миллиона тонн можно было получить 270,2 тысячи тонн жидких продуктов. То есть, производство, которое употребит миллион тонн угля в год, потребует вложений в размере порядка 20,6 млрд рублей. Условный миллион удобен тем, что его можно использовать как коэффициент для определения валовых капиталовложений. Например, чтобы 70 млн тонн угля - примерно как размер нынешнего вывоза из Кузбасса на экспорт - превратить в жидкие продукты, потребуется вложить 1442 млрд рублей. Почти полтора триллиона рублей!

Это весьма грубый подсчет, но он необходим, чтобы оценить хотя бы порядок цифр потребных вложений, еще до того, как начато долгое и дорогостоящее проектирование, которое даст сметную стоимость заводов, разумеется, несколько отличную от наших подсчетов.

Кстати, 18,9 млн тонн продуктов, включая 9,4 млн тонн бензина и по 4,7 млн тонн дизтоплива и мазута, которые можно получить из этих 70 млн тонн угля процессом Фишера-Тропша, было бы неплохо выпустить на внутренний рынок, и это топливо сняло бы постоянный дефицит и постоянно растущие цены на нефтепродукты. Если жидкое топливо из угля еще и освободить от акциза, то это станет даже весьма выгодным бизнесом. Но мы сейчас о другом.

Губернатор Кемеровской области может сколько угодно совещаться по поводу углехимии, но если у него в ящике стола не завалялось полтора триллиона рублей, то это будет лишь пустое сотрясание воздуха, годное лишь для отчетности пресс-службы администрации области.

Lx: 5911