Закон о «вольном приносе», который весьма будоражил общественность в 2023 году и оставил после себя длинный шлейф публикаций, теперь, похоже, похоронен. И это несмотря на то, что его одобрило правительство. Во всяком случае, о нем теперь не вспоминают, как будто его и не было. Судя по всему, постаралось лобби золотодобытчиков.
Главный аргумент противников «вольного приноса» состоял в том, что если разрешить, то вместо старательской добычи будут воровать и сдавать под видом самостоятельного добытого золота. Но если присмотреться к этой аргументации, например в изложении руководителя старательской артели «Восток-1» в Амурской области Романа Ломакина, в его интервью в октябре 2020 года, то можно увидеть ее абсурдность. Сейчас, когда «вольный принос» запрещен, процветает нелегальная добыча и скупка золота, что Ломакин и признает. А если разрешить «вольный принос», то, по мнению Ломакина, да и не только его, такой же точки зрения придерживается Союз старателей России, старатели бросят свои лопаты и лотки и ринутся воровать золото у легальных золотодобытчиков.
Обычно эти тезисы разделяются, но поставленные вместе, они вызывают серьезные вопросы к логике сторонников такой точки зрения. Если сейчас высокорентабельно мыть золото нелегально, а криминал не связывается с низкорентабельными делами, то почему нелегальные старатели должны немедленно бросить добычу сразу после легализации «вольного приноса»?
Как раз наоборот, «вольный принос» в формулировке законопроекта создавал все условия для усиления добычи. В условиях новых правил бывшие нелегальные скупщики довольно легко обращаются в старателей — владельцев участков, прежние старатели, непосредственно работающие на добыче, становятся их наемными рабочими, и у них возникает возможность вести бизнес открыто и вывести свои деньги из тени. Все-таки легальный бизнесмен и нелегальный скупщик золота — это два разных статуса с разными возможностями.
В чем был корень противоречий? В данном случае, в земельном вопросе, а именно, в собственности на участки. Участки с более или менее разведанными запасами и относительно благоприятно расположенные, распределены по лицензиям предприятий и старательских артелей. Участки с небольшими запасами они не разрабатывают, но предлагают, как рассказывал мэр Бодайбо Евгений Юмашев, старателям под условие отдать 20-35% добычи. Вообще есть две формы оформления договора на отработку лицензированного участка: с фиксированной в договоре сдаточной ценой золота или на основе раздела продукции. Насколько можно судить со слов мэра Бойдабо, более популярен договор о разделе продукции.
Фактически, это нечто вроде феодальных отношений в золотодобыче, когда барин дает крестьянину землю под условие уплаты части урожая. Вот и здесь, собственник лицензии имеет возможность делать полновесное золото практически из воздуха, или, если точнее, из бумаги, требуя часть добычи за разрешение работать. Хотя лицензия стоит денег, тем не менее, все затраты и весь риск золотодобычи достаются тому старателю, который сунет голову в это феодальное по покрою ярмо. Некоторые золотодобывающие компании превратились в своего рода помещиков-абсентеистов, когда всю добычу осуществляют старатели.
Впрочем, не всем и не всегда так везет, поскольку фирмы с лицензиями на золотодобычу нередко продаются, причем по весьма невысокой цене.
Если бизнес в мелкой золотодобыче делается такими методами, то совершенно неудивительно, что у закона о «вольном приносе» нашлось столь много противников. Для владельцев лицензий «вольный принос» с возможностью самому выбрать участок — как ножом по сердцу; это лишит их возможности делать золото из бумаги. Для них выгоднее держать старателей в выборе между нелегальной добычей с серьезным риском для жизни и своими кабальными условиями.
Все это замечательно, но на этом хорошо развитую и современную отрасль не построишь. Отношения в золотодобыче, в том числе и мелкой, должны быть равноправными и взаимовыгодными.
Рассмотрение предложения депутата Законодательного собрания Забайкальского края Юрия Шнюкова привело к такому заключению, что для «вольного приноса» (мы откажемся от этого термина немного позже) нет инфраструктуры, то есть некуда нести шлиховое золото, особенно в мелких партиях. Индивидуальный старатель вряд ли намоет за сезон больше 200 граммов и ничего с ним не сможет сделать, если не считать нелегальной скупки. Официальная система оборота золота ориентирована на крупные партии.
Однако, решить этот вопрос можно примерно таким образом. Нужно, чтобы в этом участвовал «Сбербанк». Во-первых, крупный банк, работающий с драгметаллами. Во-вторых, банк с хорошо развитым цифровым сервисом. В-третьих, отделения «Сбербанка», кассы и хранилища есть почти повсеместно, даже в отдаленных регионах. Именно «Сбербанк» может создать сервис для оборота золота частной старательской добычи, ну там, условно, «Сбер-Старатель». Суть этого сервиса должна состоять в том, что банк принимает у частных старателей шлиховое золото на хранение, и потом, по поручению клиента, осуществляет с ним операции: накопление, сдачу на аффинаж, продажу или зачисление на металлический счет.
Технически это нетрудно сделать. Клиент заключает договор с банком на основе регистрации как ИП, разрешения на разработку участка. Затем, намыв золота, клиент приносит шлих в кассу, он взвешивается, регистрируется в системе, засыпается отдельно в пробирочку, подписывается и ставится в сейф. И так каждая партия. Впоследствии, когда золота накопилось, клиент может дать поручение банку сдать его шлиховое золото на аффинаж и осуществить с ним какие-либо иные операции. Покупателем золота может быть сам «Сбербанк», другой банк или компания, приобретающая золото, например, для ювелирного производства.
Вот такая система уже не является «вольным приносом». Во-первых, потому, что для договора с банком нужен участок и разрешение на него. Без участка договор на хранение и операции с золотом не может быть совершен и это должно быть оговорено в законе.
Во-вторых, при подозрении на хищение, шлиховое золото, находящееся на хранении, можно подвергнуть дактилоскопической экспертизе золота и установить его происхождение, в частности, сличив с образцом, взятым из разрабатываемого участка. В законе также должно быть оговорено, что банк перед аффинажем делает экспертизу происхождения и хранит результаты, а также предусмотреть возможность добровольной экспертизы и государственной сертификации происхождения золота самим старателем.
В-третьих, с того момента, как шлиховое золото было взвешено и отправлено в банковский сейф, сам старатель уже больше его не касается, и все операции с ним осуществляет по его поручению банк.
Вот это была бы реальная основа для легальной мелкой старательской золотодобычи. Впоследствии, несколько доработав, ее можно было бы распространить на другие металлы и минералы, обычно добываемые в россыпях: олово, редкоземельные металлы, полудрагоценные камни.
