Повторяющиеся, как под копирку, трагедии на российских шахтах актуализировали проблемы угольной промышленности — в частности, безопасность на производстве и качество государственного надзора.
25 ноября на шахте «Листвяжная» в Кемеровской области произошло задымление. Угледобычу здесь ведёт холдинг «СДС-Уголь», входящий в топ-3 производителей угля в России. В момент, когда произошло задымление, под землёй находились 285 человек. Большинству из них удалось выбраться на поверхность, за оставшимися отправились горноспасатели. В результате погибли 46 шахтёров и пять сотрудников МЧС. По предварительной версии, произошёл взрыв метана, который скопился в шахте.
В ходе расследования факта произошедшего были задержаны директор шахты, его первый заместитель, а также начальник участка. Следствие считает, что они допустили нарушение требований промышленной безопасности производственных объектов. Уголовное дело о халатности возбуждено против инспекторов территориального отдела Сибирского управления Ростехнадзора.
Из предварительных заявлений из Следственного комитета можно сделать вывод, что шахта была чрезмерно загазована, а показания датчиков токсичных газов руководство шахты фальсифицировало.
Какие последствия будет иметь трагедия на уклад в угольной отрасли? Изменится ли хоть что-то?
Нужно напомнить, что ещё более крупная техногенная авария в угольной отрасли произошла в мае 2010 года — тоже в Кузбассе. Тогда на шахте «Распадская» в результате взрывов метана погиб 91 человек — их похоронили под собой подземные выработки, которые были почти полностью разрушены взрывной волной. В ходе расследования среди причин аварии были выявлены отсутствие должного контроля за признаками самонагревания угля со стороны работников шахты, а также неисполнение предусмотренных проектами профилактических мероприятий по предотвращению эндогенного нагревания угля.
После происшествия на «Распадской» звучало много громких заявлений о необходимости менять подход к промышленной безопасности и улучшать государственный надзор за этой сферой. Но трагедия повторилась — буквально под копирку. И там и там — халатность со стороны проверяющих органов и безответственность со стороны руководства предприятий. А это значит, что система осталось прежней. Что же говорят сейчас?
Президент Владимир Путин предложил поднять зарплаты сотрудникам Ростехнадзора. По его словам, уровень зарплаты инспекторов Ростехнадзора не соответствует уровню ответственности, которую они несут. Кабинет министров прорабатывает варианты повышения заработной платы инспекторам, чтобы она стала не ниже, чем у администрации шахт. Некий резон в этом просматривается: в этой логике инспектор с низкой заработной платой больше заинтересован в том, чтобы брать взятки и закрывать глаза на производственные нарушения. Впрочем, тезис о том, что высокие зарплаты на госдолжностях являются защитой от взяток, — эта теория требует подтверждения с точки зрения человеческой психологии.
С другой стороны, в Генпрокуратуре призывают поднять уровень оплаты труда шахтёрам. С соответствующим предложением выступил генпрокурор Игорь Краснов. Не очень понятно, где зарыта логика в этом случае. Быть может, горнорабочий с высокой заработной платой не будет молчать о нарушениях промышленной безопасности, боясь попасть под сокращение? Скорее напротив, страх потерять доходное место сделает отрасль ещё более закрытой.
Тем временем в Российском независимом профсоюзе работников угольной промышленности пытаются протянуть «руку помощи» шахтёрам. Председатель профсоюза Иван Мохначук призвал работников горной промышленности не бояться и немедленно сообщать о нарушениях на производстве.
«Я могу привести примеры: тот же Кузбасс, звонили ночью шахтеры с кузбасской шахты. Я тут же звоню начальнику ночью Рострудинспекции Кемеровской области. Он же знает, что у меня прямая дорога к начальнику Ростехнадзора России, в Генпрокуратуру России. Он ночью послал трёх своих горнотехнических инспекторов на шахту, они пришли, проверили, и мы сняли эту проблему, сразу», — рассказывает Иван Мохначук о том, насколько быстро и легко решаются проблемы работников отрасли.
Независимые и активные профсоюзы действительно могли бы стать хорошей мерой по борьбе с производственными ЧП в шахтах. Однако одно дело, когда профсоюзы на словах воспевают свою независимость и способность влиять на ситуацию, другое — в реальности профсоюзные организации не являются той опорной структурой для работников, которой они бы доверяли.
В конечном счёте остаётся на повестке комплекс мероприятий по модернизации инфраструктуры и изменению правил работы в шахтах — в этом сейчас и находится корень зла. Хорошие заработные платы и сильные профсоюзы играют отнюдь не первую скрипку.
