Правительство Красноярского края приняло решение о финансировании программы поддержки коренных малочисленных народов Севера. На три года, в 2023-2025 годах на нее выделяется 2,5 млрд рублей. По программе предусматриваются: ежемесячные компенсационные выплаты оленеводам, единовременное пособие для подготовки к промысловому сезону, компенсация затрат на развитие домашнего оленеводства и т.д. Всего получателями поддержки будут более 3000 человек.
Все это замечательно, но несложные арифметические операции показывают, что в год по этой программе будет выделятся порядка 830 млн рублей, и на одного оленевода или промысловика будет в среднем приходится 276 тысяч рублей в год!
Сколько оленеводы в среднем имеют доход в год — точно сказать трудно. На сей счет есть самые разные мнения, от представления об «оленеводах-миллионерах», до представления о том, что оленеводы в тундре будто бы чуть ли не выживают из последних сил. Но в целом, по ямальским данным, годовой доход колеблется около 500 тысяч рублей, повышаясь для более богатых хозяйств. Судя по словам вице-президента Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Сергея Сизоненко, зарплата оленевода составляет 35-45 тысяч рублей, что дает от 420 до 540 тысяч рублей в год.
Выделенные Правительством Красноярского края компенсации и выплаты, составляют, таким образом, половину к годовому доходу оленевода. Фактически, это уже не помощь оленеводам, а взятие их на содержание бюджета.
Подобная политика приведет к тому, что для очень многих оленеводов будет гораздо выгоднее «разводить» и «выращивать» компенсации и выплаты, чем собственно оленей. Это общее место в аграрной сфере, когда компенсации раздаются слишком щедро; в таких условиях становится выгодно лишь имитировать деятельность, например, севом по сухой пашне, которая в любом случае не даст урожая, поскольку компенсации за «неурожай» не только покрывают все расходы, но и даже дают «прибыль» такому ловкому хозяйству. Правда, хозяйство, освоившее «разведение» компенсаций, фактически утрачивает способность к производству сельскохозяйственной продукции.
Поэтому, можно высказать предположение, что подобная политика поддержки оленеводов в действительности нанесет оленеводству сильный удар и большой ущерб. Зачем стараться, если есть возможность получить половину годового дохода за просто так?
Поддержка оленеводства с необходимыми затратами, конечно, нужна. Но не в форме раздачи компенсаций оленеводам. Нужны вложения в инфраструктуру по переработке оленины и ее экономичному вывозу на российский рынок, обработки шкур и шерсти. Нужны исследования пастбищ, нужны работы по переводу оленеводства с кочевого на загонное (на Ямале эта работа проводится ввиду явного истощения пастбищ), введение кормов и пищевых добавок, заменяющих ягель, с налаживаем производства того и другого. Можно назвать также связь, платежные системы, торговлю, так чтобы оленевод мог легко продать свои продукты, получить выручку, выплатить налоги и приобрести необходимое для себя без ломовых наценок. Это все сделает оленеводство и доходным, и устойчивым.
Такая инфраструктура не только смогла бы сохранить оленеводство как отрасль, но и распространить его. Собственно, когда в советское время была инфраструктура: транспортная, торговая, платежная — у тундровиков были и стада оленей, и другой скот, и разведение пушных зверей, и много чего еще. Когда эту инфраструктуру, обслуживающую тундровое хозяйство, сломали и развалили, оленеводы стали стремительно беднеть. Этот процесс нельзя повернуть вспять денежными подачками — требуется создать новую инфраструктуру, которая будет несравненно лучше, удобнее и результативнее, чем советская, за счет одной только цифровизации, в советское время отсутствовавшей совершенно.
Впрочем, по прежнему опыту можно выразить уверенность, что к этим словам в Правительстве Красноярского края не прислушаются.
